Когда бы вы ни приехали в Японию, первой новостью станут карты цветения. Январь - камелия, февраль - цветущая слива, март - персик и груша, апрель - сакура, май - азалия, пион и глициния, июнь - ирис и гортензия, июль - лилия, август - лотос, сентябрь - семь трав осени, октябрь - хризантема, ноябрь - клен, декабрь - сосна и бамбук.
Из года в год в садах и парках растения, сменяя друг друга, расцветают в определенном порядке, и за века существования японской культуры этот цикл превратился в особый код японской эстетики, задающий тон окружающей жизни. Витрины магазинов и интерьеры ресторанов привлекают посетителей сезонным декором.
Растения - символы времен года - изображались на кимоно с древних времен. В повседневных нарядах гейш, хранительниц традиционного уклада жизни, принцип сезонности строго соблюдается и по сей день. Кондитерские соревнуются друг с другом в искусстве создания сладостей в виде цветка сливы, гортензии или камелии.
В китайских магазинах на самых видных местах выставлены вазы и чаши с изображением ириса в мае и хризантем в октябре. И даже производители туалетной бумаги вносят свою лепту в сезономанию, выпуская ограниченные коллекции с сакурой в преддверии прихода весны.
Традиция любования цветущими растениями уходит корнями в глубь веков, не ограничиваясь восхищением красотой пейзажа. Трепетное отношение к цикличности времени укоренилось в Японии с древних времен как часть религиозного, синтоистского, сознания. Чередование времен года стало ассоциироваться в этой стране с правильным устройством Вселенной. В стремлении жить в гармонии с природой оттачивались грани японского восприятия красоты.
Юген - красота мистического
- Название "Рикугиэн" можно перевести как "Сад шести основ поэзии", - сказал мне японский друг Сайто-сан, стоя перед деревянной вертикальной доской, на которой были начертаны три иероглифа. - Он был основан в конце XVII века Янагисавой Ёсиясу, верным вассалом пятого сёгуна династии Токугава, образованным и энергичным человеком, несмотря на низкое происхождение. Благодаря своим выдающимся способностям он обрел могущественного покровителя, от которого получил в дар землю для своей резиденции. Здесь он решил создать необычное творение. Ёсиясу слыл большим любителем поэзии, поэтому в основу своего замысла он положил идею сочетания садового искусства с японской поэзией вака. Результатом семилетней работы стал сад, увековечивший его имя.
Так началась моя первая в жизни прогулка по японскому саду в Токио, куда господин Сайто и его жена пригласили меня прекрасным ноябрьским днем. Разговаривая, мы медленно продвигались вглубь. "Морской берег из драгоценных водорослей", "Узорчатый камень из слов", "Сосна, которую можно расспросить о событиях древности" - мои японские друзья перечисляли поэтические названия всего, что видели вокруг.
Когда мы пересекли мост "Лунной ночи", нашему взору открылась гладь большого пруда, сверкающего от солнца. Над его поверхностью возвышались зеленые холмистые острова и причудливые валуны. К разговору присоединилась Сатико, миниатюрная жена господина Сайто. Она пришла на прогулку по саду в кимоно, украшенном изображением золотых хризантем. Элегантно завязанный пояс Оби был усыпан вышитыми разноцветными листьями японского клена - момидзи.
- Эти холмы на островах называются "Гора-мальчик" и "Гора-девочка". Они символизируют мужское и женское начала - основу для продолжения жизни. Это сложно понять без специальных знаний, но, по замыслу создателя, сад был разделен на восемьдесят восемь зон, каждая из которых отмечена стихотворением какого-нибудь известного поэта древности. Эти стихи должны были вызывать в душе образованного человека множество глубоких ассоциаций. Конечно, сад со временем менялся, и из восьмидесяти восьми колонн с выгравированными поэтическими строками осталось только тридцать две, поэтому восстановить истинный смысл и масштаб замысла можно только по записям его создателя. К счастью, они сохранились. Ёсиясу создал свой сад как место обитания божеств поэзии, призванное охранять ее на пути к вечной жизни.
Заметив мой удивленный взгляд, Сатико-сан озорно улыбнулась.
- Иностранцам трудно понять нас, японцев. С детства нас приучали к мысли, что природа и поэзия неразделимы. Наши древнейшие летописи написаны на языке поэзии, а происхождение многих поэтических строк связано непосредственно с божествами. Восемьдесят восемь стихотворений, которые легли в основу сада, также не случайны. Восьмерка - это символ множества, бесконечности. Число восемьдесят восемь - крайний предел человеческой жизни, но конец - это новое начало. Как и цикл весен, лет, осеней, зим, он не прекращается. Он должен быть безграничным, как небо и земля. Сад Рикугиен - это попытка создать бесконечную вселенную японской поэзии, проистекающую из обожествления природы. И в то же время увековечить саму жизнь...
В этот момент тропинка привела нас к большой кленовой роще, увидев которую, я застыл в изумлении. Каждый отдельный лист, мягко трепещущий на ветру, казался вырезанным рукой искусного мастера. Но больше всего поражали багровые оттенки - они были настолько чистыми и яркими, что казались нереальными. Созерцание алого момидзи вызывало ощущение соприкосновения с чем-то потусторонним и пробуждало необыкновенный душевный подъем. Это был настоящий триумф красоты. В этот момент я впервые понял, почему здесь до сих пор верят в духов природы.
Красоту, способную внушать такие глубокие, сильные эмоции, связанные с переживанием отчасти мистических переживаний, принято называть словом юген. Чаще всего югэн обнаруживает себя в природных явлениях. Его можно найти и в искусстве, особенно в наполненных сакральным смыслом мистериях театра Но.
Существует множество определений этого понятия, которое трудно перевести на другие языки. Лично я предпочитаю воспринимать юген как ощущение тайного послания красоты, переданного из другого, более высокого измерения. Ощутить все божественное красота и смысл мира в листе момидзи - это то, что значит чувствовать югэн.
Сакура весной и красные клены осенью - два главных события в календаре цветения растений. Но было бы слишком просто сказать, что первое символизирует начало весны и пробуждение жизни, а второе ассоциируется с прощальным аккордом осени. Эти природные явления - главные японские символы правильного течения времени, способ в очередной раз убедиться, что жизнь идет своим чередом по пути гармонии.
"Когда четыре времени года сменяют друг друга, десять тысяч сил природы находятся в гармонии", - сформулировал основатель японской государственности, принц Сетоку-тайси, живший в VII веке.
Mono-no avare - красота неуловимого
Выходя из Токийского национального центра искусств, я провожаю взглядом его впечатляющий стеклянный фасад, напоминающий большую волну. Весенний воздух наполнен свежестью. В Токио расцвела сакура. В такое время трудно найти место для любования ею, где не было бы толпы ликующих людей. Моя подруга, госпожа Накао, загадочно улыбается. Сегодня она обещала показать мне такое секретное место.
Двигаясь в западном направлении, мы пересекаем перекресток с автострадой и идем по узкой улочке, сохранившей колорит Японии прошлого века. Еще немного, и мы уже в Аояме, одном из престижных районов Токио. Еще один поворот, и мы оказываемся... на кладбище.
Надо сказать, что, поскольку обычай кремации широко распространен в Японии, кладбища часто располагаются даже в центральных городских кварталах. Захоронения урн, которые не всегда огорожены, представляют собой территорию с аккуратными колоннами памятников из серого камня. Рядом с кладбищем обязательно есть буддийский храм. Буддизм принес в Японию веру в переселение душ, и к смерти здесь относятся гораздо более философски, чем в других странах.
Окруженное со всех сторон небоскребами, кладбище Аояма создает ощущение покоя и безмятежности. Здесь похоронены не только выдающиеся люди, но и самая известная в мире японская собака. Могила верного Хатико, знаменитой собаки породы акита-ину, находится на кладбище Аояма рядом с могилой его хозяина, профессора Токийского университета Хидэсабуро Уэно.
Господин Накао не зря привел меня сюда. Вишневых деревьев на кладбище так много, что не сразу замечаешь ряды памятников за ним. Кипенно-белые и бледно-розовые соцветия мягко колышутся на ветру, источая тонкий аромат. Сомкнув кроны, деревья образуют цветочный туннель, завораживающий своей неземной красотой. Впечатление усиливается, когда лепестки срывает с ветвей ветер и нас накрывает розово-белая дымка.
- Сакура в Японии - это символ хрупкой красоты и быстротечности жизни, - говорит господин Накао. - Герои прошлого часто упоминали сакуру в своих предсмертных стихах дзисэй. Мои любимые: "Когда я укроюсь на ночь в тени вишневых деревьев по дороге, будут ли они рады видеть меня?". Воин, написавший это стихотворение, привязал свиток с ним к колчану со стрелами перед последней битвой. Человек проживает свою жизнь так же мимолетно, как падают цветы сакуры. Может быть, поэтому японцы верят, что души умерших переселяются в их лепестки. Радость ханами - любования цветами - смешивается с грустью о неизбежности прошлых и будущих потерь. Поэтому ханами на кладбище - особенное.
Осознание мимолетности красоты делает ее восприятие намного острее. В Японии эта связка неразделима. Чувствительность к эфемерному породила еще одно свойство красоты в японском восприятии - моно но зна, которое чаще всего переводят как "скрытое очарование вещей", но в этом понятии есть и оттенок грусти и сострадания от созерцания красоты, обреченной на гибель.
Ваби-саби - красота несовершенного
Глядя на витрины Музея керамики Раку в Киото, я замечаю тонкие рыболовные лески, нанизанные на экспонаты.
- Для чего они нужны? спрашиваю я интеллигентного смотрителя.
- Некоторые керамические образцы имеют статус сокровищ национального значения. Лески вокруг - это система крепления, которая помогает защитить их в случае землетрясения. В случае повреждения их будет трудно восстановить. Посмотрите на эту чашу", - хранитель подводит меня к витрине с чашей необычного коричневато-черного цвета.
Присмотревшись, я замечаю проблески густого охристого оттенка, проступающего сквозь основной. Неровная линия края не портит впечатления. Хочется прикоснуться к шероховатой поверхности.
- Это один из шедевров, выполненных рукой самого мастера Тедзиро, основателя стиля керамики Раку. Его стоимость оценивается в шестизначную сумму. Но на вид это просто непритязательные черепки. Иностранцы часто удивляются, почему мы, японцы, придаем такое большое значение чайной утвари. Но для нас такая чаша воплощает идеал красоты - совершенное несовершенство линий и цвета. Асимметричный контур и неравномерная толщина стенок вызывают ощущение, что чаша - дар самой природы. Чаши раку строго следуют канонам и в то же время очень свободны по духу. Вся наша посуда создается без гончарного круга. Мастер лепит каждый предмет вручную. И, возможно, именно поэтому их очень приятно брать в руки. В чайном деле существует традиция давать чашам имена. Эту назвали Кото, что можно перевести как "Служение", - смотритель деликатно отошел, оставив меня наедине с удивительной чашей.
Расположенный в традиционном квартале Абуракодзи, в нескольких шагах от Императорского дворца и знаменитого текстильного центра Нисидзин, небольшой Музей чайной керамики Раку - одно из сокровищ бывшей столицы Японии. Здесь находится сама мастерская Раку, где на протяжении пятнадцати поколений хранились секреты изготовления чайной утвари, оказавшие огромное влияние на развитие всей японской культуры.
Появление чашек Raku связано с именем легендарного мастера чайной церемонии Сэн-но Рикю, жившего в XVI веке. Именно он открыл миру талант керамиста Тэдзиро, который создал свои первые чаши по просьбе чайного патриарха. Японцы считают, что несовершенство такой керамики побуждает человека задуматься о поиске гармонии, путей единения с природой и тем самым становится важным элементом на пути духовного роста.
А правильно подобранные чаши, как ничто другое, помогают людям открыть друг другу сердца. Чаши раку раскрывают суть ключевых понятий японской эстетики - ваби-саби: подлинность, естественность, очарование несовершенства, акцент на натуральных материалах и красках. Эта система эстетического мировоззрения окончательно укрепилась в национальном сознании благодаря влиянию чайных домиков, в которых проводились церемонии мастеров круга Сэн-но Рикю.
Ваби и саби чаще всего упоминаются вместе и воспринимаются как единое целое, однако каждое из этих понятий имеет свои особенности. В первоначальном, философском смысле ваби подразумевает самоотреченную внешнюю скромность, сдержанность формы при глубине и богатстве внутреннего содержания. В то время как в семантическом поле слова "саби" присутствуют такие значения, как "одиночество", "сгущение духа", "вхождение в нирвану". Иногда саби определяют как "красота древности".
"Создание чаш Раку для меня сродни молитве. К счастью, ощущение молитвы все еще присутствует в подлинной японской керамике", - сказал в одном из интервью нынешний глава мастерской Раку Китидземон XV. И эти слова почитаемого в стране мастера подчеркивают еще одну важную грань восприятия красоты в Японии.
Gendai no wa - это современная интерпретация традиционной красоты в дизайне
Вход в арт-пространство рядом с галереей изящных искусств Nezu в районе Минами-Аояма скрыт за огромным ветвистым платаном, поэтому я не сразу замечаю его. Поднявшись на второй этаж, я оказываюсь в большом светлом зале, где меня ждет Саюри Суминокура, жена известного архитектора и дизайнера интерьеров Юкио Хасимото. Здесь проходит выставка моделей их совместного дизайн-бюро.
Отели, бутики, рестораны, клубы, свадебные залы, музеи и частные резиденции - миниатюрные модели представляют весь спектр деятельности Юкио Хасимото с 1996 года. Пока госпожа Саюри показывает мне самые заметные проекты, я вспоминаю, какие из них мне довелось посетить вместе с господином Хасимото.
Мы общались и дружили почти 20 лет. Юкио Хасимото умер в 2022 году, на пике своей популярности и в расцвете таланта. На мой взгляд, работа его бюро - пример воплощения стиля "гэндай-но ва", который мы часто обсуждали с дизайнером. Это понятие можно перевести как "современная интерпретация гармонии", где иероглиф "ва" означает не просто гармонию, а традиционные принципы японской красоты.
В объектах Юкио Хасимото я всегда обращал внимание на изобретательную технику зонирования и виртуозное мастерство работы с кьяроскуро. Иногда трудно сказать о пространстве созданных им интерьеров - большие они или маленькие и где проходят их внутренние границы.
Этого эффекта дизайнер добился с помощью мобильных перегородок из самых разных материалов: деревянных решеток, обтянутых бумагой, текстиля, пластика, стекла и даже перфорированного железа. Открываясь и закрываясь, они в мгновение ока меняли облик помещения.
Он выглядел очень современно, но в то же время напоминал традиционный японский дом, и особенно комнаты для чайных церемоний с их непременными перегородками сёдзи, пропускающими рассеянный свет и создающими ощущение таинственности.
Как оказалось, мое впечатление было не случайным.
- В студенческие годы меня поразило посещение чайной комнаты Таян, связанной с именем мастера чайной церемонии Сэн-но Рикю, - рассказал мне в интервью Юкио Хасимото. - Сегодня она хранится в храме Мекян в Ямадзаки, пригороде Киото. Это совершенно миниатюрное помещение, размером всего с две циновки татами. Но я увидел в ней целый микрокосм! Тогда я почувствовал, насколько авангардны идеи этого великого человека. Меня поразило не ощущение древности. Напротив, мне показалось, что эта чайная комната пропитана духом чего-то необычайно нового и передового. Это было невероятно..: Я видел перед собой внутреннее пространство, стоящее как бы над временем, вне его рамок. И это было чудесно.
Позже в наших беседах Юкио Хасимото не раз повторял, что классические интерьеры в традиционном японском стиле всегда были для него источником вдохновения, в первую очередь благодаря их мобильности и способности к трансформации. Он отмечал это как самую примечательную черту японской архитектуры и, смело экспериментируя с материалами, постоянно применял ее в своих проектах.
Работая в направлении "гэндай-но ва", Юкио Хасимото был одним из активных проводников духа традиционной красоты в наши дни. Поэтика фрагмента, штриха, намека и тишины всегда ощущалась в его интерьерах, где при желании можно было легко заметить и другие ее составляющие: моно-но аваре, юген и ваби-саби.
ОРИЕНТАЦИЯ НА МЕСТНОСТИ
Япония
Территория составляет 377 944 км2
Население составляет около 123 миллионов человек.
Расстояние от Москвы до Нариты около 7 500 км.
Фото: SHUTTERSTOCK / FOTODOM; SHUTTERSTOCK / FOTODOM; ETHAN DOYLE WHITE; ITCHIKU KUBOTA ART MUSEUM; MARISA HERRERA; METROPOLITAN MUSEUM OF ART; SHUTTERSTOCK / FOTODOM; BASILE MORIN; HASHIMOTO YUKIO DESIGN STUDIO; TOKYO NATIONAL MUSEUM IMAGE ARCHIVES
Материал был опубликован в журнале "Вокруг света" № 2, март 2024 г.
Автор текста:Татьяна Наумова
Russian 
English 
German 
Polish